летописи, ещё кусочек
Apr. 14th, 2017 12:36 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
alltigraКаждое лето, когда мы семьей приезжали на каникулы к бабушке с дедушкой, первый вечер приезда отводился обязательному осмотру всех приехавших. Рядом с дедушкиным диваном стояло кресло (за ним — радиола и ещё одно кресла, и вся эта мебель смотрела на телевизор у противоположной стенки) — между креслом и диваном на подоконнике была яркая лампа.
Очередной «понаехавший» садился в кресло, открывал рот, а дедушка светил в рот лампой. Вертел твою голову туда и сюда, доставал свое зеркальце для более подробного осмотра, постукивал им по зубам — в общем, всё, как в клинике. Только дома. И по результатам осмотра выдавал своё мнение о твоих планах на лето. Один пульпит и три кариеса? Ничего. За несколько дней управимся. А вот больше — ну, тогда, мил человек, будешь ходить на работу к любимому дедушке/отчиму/тестю — столько, сколько надо. Тебе же лучше будет.
Спорить было бессмысленно — дедушка и правда был хорошим врачом (хотя, когда мне было три-четыре года, это было совершенно неочевидно). Сетования на судьбу позволялись — но в краткой форме и, желательно, не в присутствии деда. В общем, таков был регламент наших каникул в его медицинской части — и, в общем, все мы этим пользовались, кто с удовольствием, кто без — просто с пониманием, что «всё равно придется, так нечего откладывать». Зубы у нас были не очень, так что ежегодный контроль и лечение были и правда нужной и актуальной частью жизни.
Я привыкла к тому, что зубы мне лечит только дедушка. Привыкла к его манере разговаривать и убеждать без лишних слов, когда я очень боюсь (а советскую стоматологию боялись, наверное, все). И он, конечно, тоже за годы, проведенные вместе, стал отлично разбираться в нюансах моего настроения и «зубных истерик», когда и понимаешь, что надо а страшно, страшно до жути. И можно немножко посидеть спокойно в тишине — минуту, или две, под его спокойным взглядом. И опять открыть рот: «Лечи, доктор!»
А одной осенью — наверное, в ноябре, когда от летних каникул остались только воспоминания, да и те уже начали выцветать — у меня вдруг заболели зубы. Мама была в отъезде, и решать ситуацию пришлось папе. Но первая попытка была всё же моя: в нашей школе был стоматологический кабинет и я, побоявшись, сколько могла себе в тот момент позволить, таки зашла. Сказала, что болит, села в кресло. Открыла рот, выслушала страшную историю, как у меня всё плохо, если я сейчас же не дам себя полечить... и сбежала из кабинета. Дома пожаловалась папе, что — вот такая проблема, и надо, пожалуй, ехать к дедушке. В середине учебного года (ни отпуска, ни каникул, надо оставлять младшую сестру на бабушку, папину маму? Или брать её с собой в Новочеркасск?) В общем да, на взгляд взрослого человека — бредовая затея. Но к этим теткам я не могла даже представить, что зайду в кабинет. Папа меня успокаивал. Говорил, что найдет лекарство — что я не буду бояться и не почувствую боли. Что он будет рядом. И всё получится легко (и приятно, ага).
Он купил валерьянку. Напоил меня — ну, наверное, как следует.... довёл до кабинета... в кабинет я таки зайти смогла, дальше папу не пустили, меня взяли за руки, усадили в кресло и стали пугать. Правда — несколько взрослых женщин стали мне показывать разные стоматологические железяки, разложенные на белом листе, сверкающие сталью, и ласково уговаривали меня открыть рот. Щаззз. Кто-то, видимо, даже попробовал мне то ли открыть рот насильно, то ли и открывать рот, и держать за руки....
В общем, как сказали папе —не знаем, чем вы её напоили, она разнесла нам весь кабинет. Мне было, наверное, 10 или 11 лет.
Домой шли молча. Папа прикидывал, как будет раскладывать свои дела и везти меня к дедушке. А я была счастлива — потому что эти тетки ко мне больше приставать не посмеют.
В Новочеркасске я беспрекословно села в кресло в дедушкином кабинете. Он был суров... ну так, как любящий дед может быть суровым с вдруг расхулиганившейся внучкой, которую отлично понимает, но спуску давать не собирается. То есть некое «Фи» по поводу моего поведения было сказано, после чего рот был открыт, зуб пролечен, и мы в срочном порядке вернулись в Волгодонск.
Не сказать, что я устроила себе каникулы, конечно... но несколько пропущенных школьных дней — это тоже было приятно, тем более, съездить к любимым бабушке с дедушкой. Но больше таких поездок уже не было. В дальнейшем меня таки стали приучать договариваться с врачами. Но и таких буйных стоматологов мне тоже больше не попадалось, это правда.
Очередной «понаехавший» садился в кресло, открывал рот, а дедушка светил в рот лампой. Вертел твою голову туда и сюда, доставал свое зеркальце для более подробного осмотра, постукивал им по зубам — в общем, всё, как в клинике. Только дома. И по результатам осмотра выдавал своё мнение о твоих планах на лето. Один пульпит и три кариеса? Ничего. За несколько дней управимся. А вот больше — ну, тогда, мил человек, будешь ходить на работу к любимому дедушке/отчиму/тестю — столько, сколько надо. Тебе же лучше будет.
Спорить было бессмысленно — дедушка и правда был хорошим врачом (хотя, когда мне было три-четыре года, это было совершенно неочевидно). Сетования на судьбу позволялись — но в краткой форме и, желательно, не в присутствии деда. В общем, таков был регламент наших каникул в его медицинской части — и, в общем, все мы этим пользовались, кто с удовольствием, кто без — просто с пониманием, что «всё равно придется, так нечего откладывать». Зубы у нас были не очень, так что ежегодный контроль и лечение были и правда нужной и актуальной частью жизни.
Я привыкла к тому, что зубы мне лечит только дедушка. Привыкла к его манере разговаривать и убеждать без лишних слов, когда я очень боюсь (а советскую стоматологию боялись, наверное, все). И он, конечно, тоже за годы, проведенные вместе, стал отлично разбираться в нюансах моего настроения и «зубных истерик», когда и понимаешь, что надо а страшно, страшно до жути. И можно немножко посидеть спокойно в тишине — минуту, или две, под его спокойным взглядом. И опять открыть рот: «Лечи, доктор!»
А одной осенью — наверное, в ноябре, когда от летних каникул остались только воспоминания, да и те уже начали выцветать — у меня вдруг заболели зубы. Мама была в отъезде, и решать ситуацию пришлось папе. Но первая попытка была всё же моя: в нашей школе был стоматологический кабинет и я, побоявшись, сколько могла себе в тот момент позволить, таки зашла. Сказала, что болит, села в кресло. Открыла рот, выслушала страшную историю, как у меня всё плохо, если я сейчас же не дам себя полечить... и сбежала из кабинета. Дома пожаловалась папе, что — вот такая проблема, и надо, пожалуй, ехать к дедушке. В середине учебного года (ни отпуска, ни каникул, надо оставлять младшую сестру на бабушку, папину маму? Или брать её с собой в Новочеркасск?) В общем да, на взгляд взрослого человека — бредовая затея. Но к этим теткам я не могла даже представить, что зайду в кабинет. Папа меня успокаивал. Говорил, что найдет лекарство — что я не буду бояться и не почувствую боли. Что он будет рядом. И всё получится легко (и приятно, ага).
Он купил валерьянку. Напоил меня — ну, наверное, как следует.... довёл до кабинета... в кабинет я таки зайти смогла, дальше папу не пустили, меня взяли за руки, усадили в кресло и стали пугать. Правда — несколько взрослых женщин стали мне показывать разные стоматологические железяки, разложенные на белом листе, сверкающие сталью, и ласково уговаривали меня открыть рот. Щаззз. Кто-то, видимо, даже попробовал мне то ли открыть рот насильно, то ли и открывать рот, и держать за руки....
В общем, как сказали папе —не знаем, чем вы её напоили, она разнесла нам весь кабинет. Мне было, наверное, 10 или 11 лет.
Домой шли молча. Папа прикидывал, как будет раскладывать свои дела и везти меня к дедушке. А я была счастлива — потому что эти тетки ко мне больше приставать не посмеют.
В Новочеркасске я беспрекословно села в кресло в дедушкином кабинете. Он был суров... ну так, как любящий дед может быть суровым с вдруг расхулиганившейся внучкой, которую отлично понимает, но спуску давать не собирается. То есть некое «Фи» по поводу моего поведения было сказано, после чего рот был открыт, зуб пролечен, и мы в срочном порядке вернулись в Волгодонск.
Не сказать, что я устроила себе каникулы, конечно... но несколько пропущенных школьных дней — это тоже было приятно, тем более, съездить к любимым бабушке с дедушкой. Но больше таких поездок уже не было. В дальнейшем меня таки стали приучать договариваться с врачами. Но и таких буйных стоматологов мне тоже больше не попадалось, это правда.
