![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
alltigra
Лёша был очень активным и любознательным малышом.
Когда ему было примерно полтора года, он за десять минут, пока я мыла посуду или стирала, успевал добраться до каких-нибудь дальних залежей на верхних полках шкафа и как следует их растребушить, а при желании, и попробовать на зуб.
И вот, в один прекрасный день я захожу в комнату и вижу счастливое Лёшино лицо, а изо рта торчит полупережеванное что-то. Это что-то ни разу не похоже на еду, поэтому я скорее выхватываю его и выясняю, что «это» - использованная антикомариная таблетка (фумигатор мы с утра прятали повыше, да вот, добрался наконец). Я испугалась. Побегала с криками по дому(страшно же!), прополоскала деточке рот, напоила его водой, ещё раз напоила водой, посомневалась — вызывать скорую или нет? Вместе с мамой решили, что не надо — признаков отравления никаких (кроме моей истерики), Лёша как бегал по дому счастливый, так и бегает, разве что кричать и смеяться начал громче. Несколько раз повторила, что нельзя брать «эту гадость», он, счастливый, согласился, мы договорились. Перепрятала фумигатор и все таблетки.
Пару часов спустя, оторвавшись от домашней возни. Захожу к нему — он? всё такой же счастливый, жует теперь неиспользованную таблетку фумигатора. Он — молодец, он — нашёл! Меня обуял перманентный ужас. Что в этих таблетках — неизвестно(поди разбери, когда там состав из всего, что я не знаю, интернетов в те поры у нас не было), но то, что там какая-нибудь хрень непременно есть, я была уверена. Ещё раз по кругу — полоскание. Вода. Промыть желудок? Не дается, отбивается. Ему хорошо.
Теперь уже без всяких сомнений позвонила в скорую, поехали в больницу. Там, как могла, спокойно, объяснила, что подозреваю отравление — таблетками от фумигатора. На меня очень странно посмотрели — то ли таких заявлений никогда ещё не было, то ли мы были десятые с утра...
В больницу нас оформили, положили в палату. Дело было днем, но врача в отделении уже не было, сказали, что будет завтра с утра, а пока — полежать под наблюдением. Ага, «полежать»! Леша довольно поздно научился хорошо ходить — и сейчас только вошел во вкус. Он бегал везде и всюду, а в больничном отделении был длинный коридор.
В той палате, куда нас положили, на соседней кроватке лежал недоношенный, совсем маленький ребенок, очень бледный и слабенький. Его мама, тоже бледная и худенькая, сидела с ним рядом, кутала в одеяло и всё старалась его как-то согреть. Я попробовала положить Лёшу, но он с хохотом сразу подскочил — видимо, решил, что мы играем в ваньку-встаньку. «С чем вас положили?» - испуганно спросила вторая мама. «С отравлением» - ответила я, стараясь смотреть в другую сторону.
Я постаралась вытолкать побыстрее сына в коридор, чтобы хотя бы нашему соседу можно было спокойно поспать — и Лёша принялся нарезать круги по коридору. Он бегал, топоча, и радостно орал на всё отделение. И заставить его замолчать не было никакой возможности — разве что заткнуть рот тряпкой... но, наверное, он бы прожевал и её. На улицу нас не выпускали.
Вечером с работы к нам пришёл Серёжа, Лёшин папа (тогда мы ещё жили вместе). Он выслушал мой рассказ, посмотрел на орущего от полноты жизни Лёшку, и мы, практически не сговариваясь, пошли писать отказ — ночевать в больнице никому не хотелось.
Таблетки от комаров я стала прятать ещё дальше — это и было единственным последствием.
Когда ему было примерно полтора года, он за десять минут, пока я мыла посуду или стирала, успевал добраться до каких-нибудь дальних залежей на верхних полках шкафа и как следует их растребушить, а при желании, и попробовать на зуб.
И вот, в один прекрасный день я захожу в комнату и вижу счастливое Лёшино лицо, а изо рта торчит полупережеванное что-то. Это что-то ни разу не похоже на еду, поэтому я скорее выхватываю его и выясняю, что «это» - использованная антикомариная таблетка (фумигатор мы с утра прятали повыше, да вот, добрался наконец). Я испугалась. Побегала с криками по дому(страшно же!), прополоскала деточке рот, напоила его водой, ещё раз напоила водой, посомневалась — вызывать скорую или нет? Вместе с мамой решили, что не надо — признаков отравления никаких (кроме моей истерики), Лёша как бегал по дому счастливый, так и бегает, разве что кричать и смеяться начал громче. Несколько раз повторила, что нельзя брать «эту гадость», он, счастливый, согласился, мы договорились. Перепрятала фумигатор и все таблетки.
Пару часов спустя, оторвавшись от домашней возни. Захожу к нему — он? всё такой же счастливый, жует теперь неиспользованную таблетку фумигатора. Он — молодец, он — нашёл! Меня обуял перманентный ужас. Что в этих таблетках — неизвестно(поди разбери, когда там состав из всего, что я не знаю, интернетов в те поры у нас не было), но то, что там какая-нибудь хрень непременно есть, я была уверена. Ещё раз по кругу — полоскание. Вода. Промыть желудок? Не дается, отбивается. Ему хорошо.
Теперь уже без всяких сомнений позвонила в скорую, поехали в больницу. Там, как могла, спокойно, объяснила, что подозреваю отравление — таблетками от фумигатора. На меня очень странно посмотрели — то ли таких заявлений никогда ещё не было, то ли мы были десятые с утра...
В больницу нас оформили, положили в палату. Дело было днем, но врача в отделении уже не было, сказали, что будет завтра с утра, а пока — полежать под наблюдением. Ага, «полежать»! Леша довольно поздно научился хорошо ходить — и сейчас только вошел во вкус. Он бегал везде и всюду, а в больничном отделении был длинный коридор.
В той палате, куда нас положили, на соседней кроватке лежал недоношенный, совсем маленький ребенок, очень бледный и слабенький. Его мама, тоже бледная и худенькая, сидела с ним рядом, кутала в одеяло и всё старалась его как-то согреть. Я попробовала положить Лёшу, но он с хохотом сразу подскочил — видимо, решил, что мы играем в ваньку-встаньку. «С чем вас положили?» - испуганно спросила вторая мама. «С отравлением» - ответила я, стараясь смотреть в другую сторону.
Я постаралась вытолкать побыстрее сына в коридор, чтобы хотя бы нашему соседу можно было спокойно поспать — и Лёша принялся нарезать круги по коридору. Он бегал, топоча, и радостно орал на всё отделение. И заставить его замолчать не было никакой возможности — разве что заткнуть рот тряпкой... но, наверное, он бы прожевал и её. На улицу нас не выпускали.
Вечером с работы к нам пришёл Серёжа, Лёшин папа (тогда мы ещё жили вместе). Он выслушал мой рассказ, посмотрел на орущего от полноты жизни Лёшку, и мы, практически не сговариваясь, пошли писать отказ — ночевать в больнице никому не хотелось.
Таблетки от комаров я стала прятать ещё дальше — это и было единственным последствием.
