Орешки - 3
Dec. 14th, 2010 07:13 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
alltigraКогда я оказался здесь – в Верке – я долго разглядывал свои руки. Я всегда, оказавшись в новой реальности/новой личности, начинаю «обживание» с рук – какие они мне нынче достанутся? Привычка? Кажется, где-то мне попадалось что-то по этому поводу…
Руки мне нынче достались, как и сама хозяйка, «со следами былой красоты» - высохшая кожа с мелкими трещинками, облупленные и неровные ногти, давно забывшие о маникюре. Лицо – слегка опухшее(пить она начала задолго до моего появления), со складками где попало… утюг бы мне сюда, вот что! И что-то, что может заполнить все складки, дыры и пустоты. Ну, печенку-то я ей сделаю, пока мы вместе – это автоматом, а вот с остальным придется разбираться пошагово. Ну да ладно, в хорошей компании водки выпить – за это ничего не жалко. Квартира и подавно нуждалась не то что в косметическом, или, не дай кто-нибудь, капитальном – квартиру просто надо было (вы)бросить, и найти(купить? Снять? Влезть и занять силой?) новую. Что, в общем-то, тоже решаемо – но лучше не сразу.
Итак, что(КОГО) мы имеем: Вера Ивановна, 39 лет от роду, замужем, без определенного рода занятий(бутылки собирать – достаточно определенное, но пенсии за него не положено), детей нет. Ну что, красивая, поехали кататься?..
Пока мы с Верунчиком незамысловато пьем(а со мной не сильно закосеешь – зато алкоголь, как энергетик это что-то! Расслабуха просто феерическая!..) я неспешно составляю планы на будущее, прислушиваюсь к тихому шуршанию мыслей хозяйки и вспоминаю то(ТЕХ), что(КТО) еще недавно было моей(МОЕЙ) жизнью.
Ну и, заодно – помню ли я еще, как всё началось?
…. До сих пор непонятно, что из происходившего было первой каплей. А что – последней. Может быть, стоило бы начинать отсчет с того, что меня никогда всерьез не интересовали другие люди – их жизнь всегда была чужой, другой, и мой взгляд(когда Я – была всего лишь таким же, как и прочие, человеком) скользил по поверхности, не зацепляясь и не задевая те струны человеческого существования, которыми, оно, собственно, и существует. Дядя, высокий, с голубыми глазами и громким голосом, тетя – визгливая, не в меру лезущая с поцелуями, пекущая вкусные пирожки, добрая… Это – совершенно не относилось к самому человеку, и никак не относилось к его жизни. А уж к моей – и подавно. Что может сказать постороннему моя привычка читать Гоголя по ночам? А привычка жрать салат из одуванчиков – любой ценой, в любой местности, каждый год?
Что толку скользить по чужим жизням взглядом постороннего, чужого, «человека с другой стороны»?
Меня не интересовали другие люди.
А еще – мне порой не хватало собственной, в меру благополучной, жизни, со своими мелкими(или не очень) неурядицами, удачами и промахами, встречами и расставаниями. Или – не хватало в этой жизни чего-то другого, совершенно ей не свойственного. Множество таких, как я, детей, выбирает себе дорогу в артисты – актеры, певцы, танцоры, неутомимые труженики разговорной эстрады… Работа, позволяющая проживать множество ролей в заранее оговоренное время. Творчество, позволяющее перевоплотиться в нового персонажа, отыграть то, что в других рамках было невозможно или под запретом – и получить вместо помидоров в морду или статьи за совращение малолетних – аплодисменты, переходящие в гул оваций. И увеличивающуюся сумму гонорара. Вай нот?
И перебирать бумажки с портретами президентов и исторических деятелей, чувствуя себя героем… и, отрешаясь от чуждых, навязанных или придуманных образов и личин – возможно, видеть себя все той же дрожащей тварью: злобной, голодной, боящейся и неудовлетворенной.
А еще я хорошо помню тот день, когда моя единственная подружка, Лялька, потащила меня куда-то на заброшенную детскую площадку показать «ТАКОЕ…». Ярко светило солнце, листья деревьев вокруг площадки весело шумели, метелью кружились тополиные пушинки – а Лялька выложила на деревянную доску три наперстка.
- Вот. Смотри!
- И что это? Угадайка – заработай на мороженое?
- Нет! Так я могу путешествовать – я сейчас уйду, просто мне захотелось попрощаться. Может быть, когда-нибудь… - Лялька никуда не исчезала и не уходила, при этом она говорила так, что я поверила безоговорочно, что сейчас мы прощаемся навсегда. Она взяла один наперсток и её взгляд изменился – она смотрела на доску, где должны были лежать еще два наперстка… их там не было, в её разжатой ладони - тоже! А потом мы побежали наперегонки назад, к остальным – сидеть у костра и рассказывать сказки. Мы долго дружили – мне всегда было с ней хорошо и часто бывало весело, но никогда не вспоминали ни наперстки, ни её неудавшееся «путешествие» - так, как будто это был только мой сон, который приснился только мне и никому его рассказывать нельзя.
Руки мне нынче достались, как и сама хозяйка, «со следами былой красоты» - высохшая кожа с мелкими трещинками, облупленные и неровные ногти, давно забывшие о маникюре. Лицо – слегка опухшее(пить она начала задолго до моего появления), со складками где попало… утюг бы мне сюда, вот что! И что-то, что может заполнить все складки, дыры и пустоты. Ну, печенку-то я ей сделаю, пока мы вместе – это автоматом, а вот с остальным придется разбираться пошагово. Ну да ладно, в хорошей компании водки выпить – за это ничего не жалко. Квартира и подавно нуждалась не то что в косметическом, или, не дай кто-нибудь, капитальном – квартиру просто надо было (вы)бросить, и найти(купить? Снять? Влезть и занять силой?) новую. Что, в общем-то, тоже решаемо – но лучше не сразу.
Итак, что(КОГО) мы имеем: Вера Ивановна, 39 лет от роду, замужем, без определенного рода занятий(бутылки собирать – достаточно определенное, но пенсии за него не положено), детей нет. Ну что, красивая, поехали кататься?..
Пока мы с Верунчиком незамысловато пьем(а со мной не сильно закосеешь – зато алкоголь, как энергетик это что-то! Расслабуха просто феерическая!..) я неспешно составляю планы на будущее, прислушиваюсь к тихому шуршанию мыслей хозяйки и вспоминаю то(ТЕХ), что(КТО) еще недавно было моей(МОЕЙ) жизнью.
Ну и, заодно – помню ли я еще, как всё началось?
…. До сих пор непонятно, что из происходившего было первой каплей. А что – последней. Может быть, стоило бы начинать отсчет с того, что меня никогда всерьез не интересовали другие люди – их жизнь всегда была чужой, другой, и мой взгляд(когда Я – была всего лишь таким же, как и прочие, человеком) скользил по поверхности, не зацепляясь и не задевая те струны человеческого существования, которыми, оно, собственно, и существует. Дядя, высокий, с голубыми глазами и громким голосом, тетя – визгливая, не в меру лезущая с поцелуями, пекущая вкусные пирожки, добрая… Это – совершенно не относилось к самому человеку, и никак не относилось к его жизни. А уж к моей – и подавно. Что может сказать постороннему моя привычка читать Гоголя по ночам? А привычка жрать салат из одуванчиков – любой ценой, в любой местности, каждый год?
Что толку скользить по чужим жизням взглядом постороннего, чужого, «человека с другой стороны»?
Меня не интересовали другие люди.
А еще – мне порой не хватало собственной, в меру благополучной, жизни, со своими мелкими(или не очень) неурядицами, удачами и промахами, встречами и расставаниями. Или – не хватало в этой жизни чего-то другого, совершенно ей не свойственного. Множество таких, как я, детей, выбирает себе дорогу в артисты – актеры, певцы, танцоры, неутомимые труженики разговорной эстрады… Работа, позволяющая проживать множество ролей в заранее оговоренное время. Творчество, позволяющее перевоплотиться в нового персонажа, отыграть то, что в других рамках было невозможно или под запретом – и получить вместо помидоров в морду или статьи за совращение малолетних – аплодисменты, переходящие в гул оваций. И увеличивающуюся сумму гонорара. Вай нот?
И перебирать бумажки с портретами президентов и исторических деятелей, чувствуя себя героем… и, отрешаясь от чуждых, навязанных или придуманных образов и личин – возможно, видеть себя все той же дрожащей тварью: злобной, голодной, боящейся и неудовлетворенной.
А еще я хорошо помню тот день, когда моя единственная подружка, Лялька, потащила меня куда-то на заброшенную детскую площадку показать «ТАКОЕ…». Ярко светило солнце, листья деревьев вокруг площадки весело шумели, метелью кружились тополиные пушинки – а Лялька выложила на деревянную доску три наперстка.
- Вот. Смотри!
- И что это? Угадайка – заработай на мороженое?
- Нет! Так я могу путешествовать – я сейчас уйду, просто мне захотелось попрощаться. Может быть, когда-нибудь… - Лялька никуда не исчезала и не уходила, при этом она говорила так, что я поверила безоговорочно, что сейчас мы прощаемся навсегда. Она взяла один наперсток и её взгляд изменился – она смотрела на доску, где должны были лежать еще два наперстка… их там не было, в её разжатой ладони - тоже! А потом мы побежали наперегонки назад, к остальным – сидеть у костра и рассказывать сказки. Мы долго дружили – мне всегда было с ней хорошо и часто бывало весело, но никогда не вспоминали ни наперстки, ни её неудавшееся «путешествие» - так, как будто это был только мой сон, который приснился только мне и никому его рассказывать нельзя.
